Анна Осиповна Кораблина

Когда-то мы с бабушкой, сидя за чаем, решили написать ее воспоминания о войне, о том, как они были узниками финских лагерей. Я нашла у нее чистую тетрадку, и стала под черновик записывать все, что она говорит, рассказывать ей было тяжело, и она немного путается во времени, может быть даже последовательность не совсем точная, но попытаться все-таки я решила.

Моя бабушка, Кораблина Анна Осиповна (по отцу фамилия Кайконен), родилась в июне 1928 года. Сейчас ей 86 лет. В жизни она многое пережила, уже после войны она похоронила двух своих дочерей. И она еще в силах с правнуком возиться, и в няньках оставаться (а у нее уже было 2 инсульта). Вот какие раньше люди были крепкие и сильные! И духом, и телом, как говорится!

Анна Осиповна Кораблина

Вот что она мне рассказала:

«Когда началась война, мне было 13 лет. Мы жили в Ленинградской области, в деревне Муратова. Один год мы жили в плену у немцев. Я работала на них, и мама моя, а братья и сестры дома были.

Хлеб нам давали на неделю — маленький кусочек, получалось два куска на всех пятерых детей и маму. Потом немцы приказали всех пленных вывезти. Кто сам не мог идти, погрузили на телеги, и всех нас увезли в Волосовский район. Потом гнали пешком до Эстонии. Шли не по хорошей дороге, а по лесу, пешком, сыро и холодно было. Мужчина с фонарем вперед, а мы сзади шли, в каких-то маленьких будках ночевали, спали где придется.

А потом опять лагерь… Охраняли нас немцы. Колючая проволока, двухэтажный барак, где раньше солдаты жили. Нас было много: кто ревел, кто просто сидел, кто песни пел. Каждому свой угол, спали «как скотина» на чем придется. Были мы там, наверное, месяц, а может и больше.

А потом ночью, когда темно, всех погрузили в баржу и вышли в Балтийское море, мосты охраняли. Если кто-то падал за борт, не доставали, не вытаскивали — пусть умирают.

Нас привезли в Финляндию, выгрузили и увезли в город Турку, опять в лагерь. Там карантин, никого не выпускали. Болели тифом — это когда очень голова болит и волосы вылезают. Тех, кто сильно болел, финские врачи увозили в больницу.

Взрослых забирали на кухню, чтоб помогали готовить и людей пленных кормить. Еда состояла из салаки одной, рыбного супа и каши овсяной. Все-таки поправились после дороги. Все были вшивые и грязные. Через 10 дней водили в баню. А финские ребята в форточки той бани снежные комочки кидали! После бани привозили обратно, опять ворота закрывали на замок.

Взрослых девушек и парней финские хозяева забирали к себе — в первую очередь тех, кто работать мог.

А нас выгрузили на автобусной остановке. Мы ждали, ждали, а детей пятеро, Ванька вообще маленький, годик всего, на мамке висит, щипает ее, есть хочет и не понимает, что нет ничего. Сидели целый день. Потом приехал хозяин и забрал нас к себе домой. Покормил, поселил на второй этаж. Это было под новый год. Хозяин подарил нам корову, и мы спаслись. Я и мама работали: картошку сажать, сенокос, жатва, комбайн…

Так мы пробыли один год в Финляндии. Потом потребовали всех пленных вернуть на Родину. Ехали обратно в товарниках.

Нас обманули, обещали домой вернуть, а привезли в Ярославскую область, в большое село, как называется — не знаю. Работать ходила, торф на поля возила, с волами работала. Ни начальника, ни бригадира не видела. Платили сто грамм сырого зерна каждый день, с осени до нового года. Все, что у нас было, всю одежду мы обменяли на мешок картошки. Мама и Виктор (брат) по миру ходили, куски собирали. Поселили нас в маленький домик, одни рамы да печка. Мама и Виктор спали на кровати, все остальные на печке.

Потом мы убежали из Ярославской области — то на попутках, то пешком. Вернулись в свою деревню Муратова. Там в нашем доме, и вообще во всей деревне жили другие люди. Нас выгнали из дома — дали 24 часа, чтоб мы убрались. Маму посадили за то, что она враг народа!

Я поехала в Эстонию, а все остались жить там, на родине, только в чужом доме. Я побыла немного в Эстонии, заработала немного муки, приехала домой, мы с сестрой Катей ездили на крыше поездов. А потом и мама, и братья приехали. Работали у разных хозяев. Потом узнали, что есть совхоз, и стали работать там.

Жилья у нас не было. В какой-нибудь каморке ночевали, варили на улице. Директор совхоза платил штрафы за нас, потом сказал, что так больше не может продолжаться, и отправил нас во Псков. Там мы жили в деревне у хозяйки, в квартире. Работать ходили за полтора километра в совхоз. Мама работала там, где овощи, и Ивана с собой таскала. А я работала в свинарнике, туда продукты привозили для свиней, и мы эту еду ели.

А потом приехал вербовщик, и нас увезли в Беломорский район, в 30-й поселок (сейчас он называется Летнереченский). Мы жили у канала, в немецком поселке. Самих немцев увезли, и нужна была рабочая сила. Поселились в бараке у окошка, а у стенки — хохлушка. А приехал коммунист Воробьев и выгнал всех.

Вот и мыкались туда-сюда, пока дома не построили. Мама купила за 3 рубля половину дома, соседи были пьяницы и воровки.

Когда в самом Летнем построили дома и нас поселили, мне был 21 год. В 1949-м пошла работать на лесопильный завод. Работала там на торцовке, на обрезном станке до 1983 года. Сейчас на пенсии».